Так был ли мальчик?

Две женщины, проживающие в Кацрине, никогда не общались между собой. Но обе имеют непосредственное отношение к уголовному делу, именуемом «дело Задорова», по поводу которого издали книги. Ни Илана Рада, дочь которой была жестоко убита, ни Ольга Гришаева (Задорова), муж которой отбывает пожизненное наказание за это преступление, не считают Романа Задорова убийцей.

Галина Маламант (снимки автора)

6 декабря 2006 года разрушилась обычная жизнь школы «Нофей-Голан» в Кацрине: ученица Таир Рада была жестоко убита в одном из туалетов школы. 13 декабря 2006 года по подозрению в убийстве был арестован Роман Задоров, который выполнял в школе ремонтные работы. Окружной суд Нацрат-Илита дважды выносил приговор Задорову с осуждением на пожизненное заключение. Верховный суд большинством голосов оставил вердикт без изменения.
Резонансное дело Задорова никого не оставило равнодушным. Некоторые считают вердикты израильских судов справедливыми, у подавляющего большинства — сомнения по этому поводу. Илана Рада (книгу «Таир. Путь Иланы Рада» под её диктовку написала журналист Шарон Рофэ-Офир, издана в марте 2018) и Ольга Задорова убеждены: в тюрьме находится невиновный человек.
Основанием авторов являются материалы уголовного дела. Илана Рада утверждает, что убийцы ее дочери до сих пор на свободе. Она напоминает, что у следствия было несколько версий, но все они были исключены по непонятным причинам. Необходима новое, объективное расследование. «Таир вернуть невозможно, но мы должны знать правду!» — таков посыл книги. Вместе с тем Илана много говорит о правах, точнее — о бесправии родных жертвы. В книге опубликованы отрывки из тайного дневника, который вела Таир Рада.

«Человек, которого не было» — так называется вышедшая в свет в сентябре книга Ольги Задоровой.

Около шести лет назад Роман Задоров стал записывать особенно памятные ему моменты своего пребывания в тюремном заключении. Записывал и разные случаи, которые имели место на следствии и в суде, и которые хотел запомнить.
— В основном, это грустные воспоминания, — рассказывает Ольга. — И вот как-то он говорит мне: «Забери эти листки домой. Когда меня освободят, я, возможно, напишу книгу, и тогда мне не придется вспоминать».
Разумеется, Роман писал не роман — получался своего рода тюремный дневник. Последующие записи он отдавал Ольге на свиданиях. В общей сложности за несколько лет набралось около 50 написанных им листков.

Последние 12 лет вся жизнь Ольги состоит из памятных моментов. Она тоже надумала записывать их, чтобы не забыть детали.

— Кроме того, мне часто задают вопросы — захотелось на них ответить, — говорит Ольга. — Порой люди, «болеющие» за моего мужа, пишут комментарии с неточностями или искажая факты дела. Вот я и надумала написать книгу, где можно все понятно и доступно изложить, ответить на вопросы, точнее описать факты, доказательства — чтобы не было недоговоренности и искажений. Тем самым я вознамерилась упорядочить весь ход событий. Разумеется, у меня есть и свои мысли и соображения, которые стоило высказать.

Ольга не стала спрашивать у Романа разрешение на публикацию его записей.

— Во-первых, мне очень хотелось использовать их, — поясняет она. — Во-вторых, я опасалась, что он мне не разрешит — то ли сам захочет опубликовать, то ли ему может запретить тюремное начальство. Когда он узнал, особой реакции не последовало. Ну а книгу он не видел, и, скорее всего, ее не разрешат передать — даже кроссворды передавать в тюрьму запрещено.

В итоге получилось солидное издание — 192 страницы.
В начале книги Ольга рассказывает историю знакомства с Романом, вспоминает бракосочетание, состоявшееся спустя год в Венгрии (17 декабря 2005 года), как в любви появился их первенец. Но спустя месяц и одну неделю после рождения Леона арестовали его отца.

— Я написала о Романе, как о человеке, муже и отце, и о том, как я в последние годы мы справляемся с навязанной нам ситуацией, — делится Ольга. — Кроме того, я хочу, чтобы наши дети знали правду о своем отце, а не тот образ, который ему создали полиция и судебная система.

Основное наполнение книги, конечно же, связано с арестом, следствием и судами.

Стоит отметить, что Ольга одной из первых была объявлена следствием «враждебным свидетелем». Она всего-навсего, пересказывая свой разговор с мужем, сказала следователю то, о чём к моменту дачи ею показаний писали все газеты и трубили все СМИ: несчастье произошло в школьном туалете. По мнению следствия, такую деталь мог знать только убийца.

— В моей ситуации может оказаться любой, — считает Ольга. — Я просто хочу предупредить: надо взвешивать каждое слово. Я, с открытой душой, говорила всё, что знала — от Ромы, из газет: у меня уже сложился паззл. Но не я «враждебный свидетель», а растерянность — вот что такое враг.

«Враждебными свидетелями» были объявлены матери Ольги и Романа, брат Романа. Свидетели, дававшие показания в пользу защиты, были неугодны прокуратуре. Кого-то она «сняла с дистанции», обвиняя в предвзятости, необъективности, личной заинтересованности. Ставя под сомнение профессионализм и компетентность каждого из независимых экспертов, приглашенных защитой, выбивала из колеи этих свидетелей: один обладает недостаточными знаниями, другой пользуется устаревшими методами, третий не имеет авторитета в суде. Этой участи подверглись Хаим Садэ, Алекс Пелег, Дорон Бельдингер, Хэн Кугель, Майя Фурман-Резник. Прокуратура поставила под сомнения даже выводы специалиста с мировым именем в сфере определения отпечатков подошв Уильяма Боджака, по учебникам которого обучаются будущие юристы во многих странах мира: принадлежность следов обуви на джинсах жертвы определить невозможно. Основание? — он тоже способен на ошибки, и в доказательство был приведен пример… 20-летней давности.

Подтасовка фактов по поводу Задорова наблюдалась с начала следствия и продолжалась в суде. Например, в одной из записей по продлению ареста зафиксировано: «На одежде Задорова обнаружена кровь жертвы». И лишь гораздо позже, в ходе допросов свидетелей в суде, прозвучит, что данный факт не имел места и не соответствовал действительности.
Или: офицер полиции неожиданно «вспомнил» не зафиксированное ни в одном из протоколов заявление Задорова: якобы Роман сказал ему перед следственным экспериментом, что уверен на 99 процентов в том, что это он совершил убийство девочки.
В описи предметов, обнаруженных при девочке, говорится, что сфотографирован плеер, на котором нет следов крови. Зато в полицейском рапорте написано, что «обнаружен плеер, весь испачканный кровью».
Из материалов дела пропал фоторобот парня лет 25, который в туалете вытирал руки о стенку — по времени сразу после совершенного преступления. Исчез рисунок, на котором школьница достоверно изобразила сцену убийства.
«Подсадных уток» было двое. Когда один из них дал показания, что Задоров не связан с убийством, его сразу же убрали из камеры. Зато показания второй «утки», использовавшего незаконные приемы, запугавшего Задорова тем, что он является криминальным авторитетом, чтобы добиться его признания, были приняты судом безусловно.
В суде поднимался вопрос о весьма неординарной видеозаписи: беседа двоих полицейских-следователей во время перерыва в допросе. В течение двух минут следователи, не зная, что идет видеозапись, обсуждают нестыковку во временных параметрах в показаниях свидетелей относительно момента преступления. Из показаний следует, что Роман Задоров зашел в помещение школы уже после убийства. И следователи без обиняков договариваются, о каком времени должна идти речь в дальнейшем допросе Задорова.

— Вот каким образом следствие стремилось, чтобы «все совпало», – подчеркивает Ольга. — Адвокат Ярон Леви готовит просьбу на повторное расследование, но ряд материалов из дела мы до сих пор не получили, чтобы хотя бы познакомиться с ними. А некоторые вещественные доказательства, как биологический материал под ногтями жертвы, попросту выбросили за ненадобностью еще в 2008 году.

— Что из записок Романа Задорова произвело на тебя особое впечатление? — спросила я у Ольги.

— Тот факт, что он думает не только о себе, — ответила Ольга. — Он пытается предостеречь: если неожиданно судьба занесёт кого-либо в стены полицейского участка, необходимо знать, как вести себя. Человек без опыта и информации легко может попасть на уловки, трюки и провокации следствия. «Если в вашей памяти есть уверенность, что вы не совершали преступления, никогда не признавайтесь в том, чего не делали, как бы вас не убеждало в этом следствие», — пишет Роман, призывая людей учиться на его ошибках. Также меня особенно тронули его записи о встречах с сыном, которого ему не приходится растить и воспитывать, о чем он мечтал, создавая семью.

О чем мечтают 12-летние дети? Главная мечта Леона, старшего сына Задоровых, которому в декабре исполнится 12, — обнять папу. Но не на свиданиях в тюрьме, а дома. Трехлетний Идан, хоть и произносит слово «папа», не понимает его смысл.

— Кто тебе помогал в издании книги?

— Ту или иную лепту внесли несколько человек. Но особая благодарность — Ниву Зилька, коучеру (ивр. — «меамен иши», консультант, индивидуально содействующий решению профессиональных либо личных задач). Он сумел «перевести» мои записи на высокий иврит, помогал собирать информацию по делу. Ведь я хотела передать точную информацию, а не досужие вымыслы, которые нередко встречались даже в СМИ, не говоря о мнениях иных людей.

— Какие результаты ты ждешь от публикации книги?

— Я не просто хочу, я мечтаю, чтобы люди знали всю правду. Чтобы не судили однобоко, а владели достоверной информацией. Чтобы избавить от неточностей людей, которые поддерживают Романа. Чтобы знали, где судьи говорили правду, а где лгали. Я попыталась открыть людям глаза на реальные, истинные детали и факты дела. Постаралась снять вопросы, на которые не все находят ответы.

Один из таких фактов, описываемых в книге — Задоров выбросил рабочие брюки. В повседневной жизни он может быть легко понят и принят как объяснение, связанное с рядовыми вопросами быта. Но, когда речь идет об уголовном деле, этот факт воспринимается как улика против Задорова.

— В книге я объясняю, что мой муж — строитель, — рассказывает Ольга. — Он ползал на коленках, укладывая керамику. Для меня было обыденным делом, что разные вещи, вплоть до трусов, у него «уплывали» каждую неделю, потому что их невозможно было привести в порядок. Рома принес рабочий костюм домой не в среду, в день убийства, а в пятницу, перед выходными. В субботу, готовясь и складывая вещи для очередного рабочего дня, он выбросил брюки, сказав матери, что они стали ему тесны, и нет смысла опускать их в стирку.

Сколько судей рассматривали дело Задорова? В общей сложности — семь человек (трое — в окружном суде, затем одного из них сменил четвертый по счету судья, и трое — в Верховном суде).

Иная математика у Ольги.

— Судья, сменивший ушедшего в иной мир одного из судей окружного суда, написал в своем резюме такие неправдоподобные вещи, что даже у прокуратуры вызвал недоумение. Например, что Рома показал на следственном эксперименте, что зашел в третью кабинку туалета. Таким образом судья, перепутав все данные, забил гол в собственные ворота. Были и другие моменты, о которых он написал иначе, чем они фигурируют в деле. О чем это говорит? — Что он просто не вник в материалы дела. Можно ли тогда решение этого судьи считать справедливым?
Председатель окружного суда, обличенный в педофилии, в итоге был отстранен от работы. Можно ли считать достоверным решение такого судьи? В книге я привожу не как факт, но как опцию: прокурор заведомо знала о его наклонностях, и поэтому держала судью на коротком поводке.
Один из судей Верховного суда (Ицхак Амит) написал в своем резюме, что на спичках, вложенных в замочную скважину с целью повредить замок в подвале, обнаружен ДНК Романа. Это — лживое утверждение: ДНК моего мужа не был обнаружен ни на спичках, ни на каком-либо другом предмете. Да и сам факт, что спички использовал Рома, не был доказан. Дошло до того, что Йорам Данцигер, председатель состава судей, вслух высказал ему замечания. Тем не менее, третий по счету судья Верховного суда (Цви Зильберталь) написал в своем резюме, коротком на страничку, что он полностью согласен с выводами того судьи, который упоминает спички… Почему данный судья ссылался на другого? Он не читал материалы? Или у него нет собственного мнения? Так сколько судей выносило вердикт?! — подчеркивает Ольга.

«Опытный, хладнокровный человек», – так характеризовало Задорова следствие. «Манипулятор», — говорится в вердикте суда.

«Слабак, — считает Илана Рада. — Из-за его признания убийца гуляет на свободе. — Я буду искать настоящего убийцу моей дочери. Пусть и мне это будет стоить жизни, но я его найду»!

Пути Иланы Рада и Ольги Задоровой не пересекаются, хотя цель у них одна: найти убийц Таир Рада.

Книги продаются в магазинах в книжных сетей. Можно приобрести их по ссылкам:
http://epublish.co.il/OlgaZ
https://www.facebook.com/ilanarada/