Развенчанный миф

В раннем детстве я считала, что учителя – святые люди. Во всяком случае, не такие, как все, и дела житейские – не про них. Тогда же, в раннем детстве, этот миф был жестоко развенчан.

На это воспоминание меня сподвигла 1ubit
Учитель нашей мечты?/ Teacher of our dreams?

Наша семья была сослана в Сибирь. Так что мое детство связано с одним из хуторов Курганской области. Мне был месяц от роду, когда я туда попала. Когда мы прибыли на территорию, где уже можно было размещать репрессированных, из поезда нашу семью высадили на первой же станции именно из-за меня: хлопотно было не только родителям, но даже машинистам поезда, снабжавших нас теплой водой.

Старшие сестра и брат учились в Зверинке, в районном центре, в 4-х километрах от хутора. Они снимали у кого-то угол, а на выходные пешком возвращались домой, причем дорога шла через лес. Однажды зимой на них напал волк – еле убежали. Брат тогда был в 10-м классе, сестра – в 3-м. Это означало, что следующий учебный год сестре предстояло самостоятельно топать через лес.

Поэтому наш папа, главный человек на хуторе, решил построить школу. Должность «главного человека» называлась гуртоправ. Надо было «править» не только скотом, но и доярками, пастухами – всем хозяйством.

А опыт править хозяйством у папы был. После четырех лет мытарств в гетто мои родители возвратились в обнищавшее за годы войны молдавское село. Вскоре папу назначили председателем колхоза. В этой должности он попал под очередное тяжелое колесо истории. Наверное, потому, что «наверх» отдал всего три пары хромовых сапог, а с него требовали десятки. Так или иначе, 7 июля 1949 года был днем массовых репрессий в Молдове, и стал драматически памятным для нашей семьи… Папа ходил по селу со списком подлежащих репрессии, уже увидев себя в этом списке, стучал в окно: «Ридикаць!» (молд. – «Поднимайтесь!») В последнюю очередь, с этим же известием, пришел домой.

В любом случае, после такого опыта работы папа был хорошим гуртоправом: к новому учебному году школа была построена. Это был бревенчатый сруб, в сенях – печь, одна сторона которой была стенкой классной комнаты, чтобы обогревать учеников зимой.

Из области прислали учительницу, Е.Е. К.

Сколько разговоров было о новой школе, об учительнице! — радовались все хуторяне. Только не я: мне было 6 лет, — не доросла до ученицы, хотя писать-читать-считать умела. К слову, члены нашей семьи приехали в Сибирь с молдавским языком и идишем (родители, после румынской гимназии, еще и с ивритом), там все они выучили русский язык, а мне он стал родным «с младых ногтей». Родители учились сами, параллельно учили нас, детей.

А еще со мной занимался Игорь Васильевич (фамилию не помню). Он бывал в хуторе наездами, чтобы проверять поведение сосланных. В нашем хуторе было 3 таких семьи, но Игорь Васильевич останавливался всегда у нас. Днем, пока родители были на работе, он показывал мне буквы, проверял устный счет. Вечером за ужином напивался в хлам. А утром я терпеливо ждала, когда он проснется, чтобы снова обучать меня грамоте. У меня сохранилась фотография, где я корявым почерком перечисляю изображенных на ней: «Игри Василич, дедышка Калачев, тёта Нюра, Галя». Еще я написала год, когда снимок был сделан. Наверное, я тогда ошиблась в дате, потому что вряд ли в 4 года могла уже так писать. Правда, тогда же всем (кроме себя, любимой!) поставила чернильные точки в глазах…

И сегодня, с высоты возраста и опыта жизни, я считаю Игоря Васильевича порядочным человеком. Не давил, не гнобил, как это делали его коллеги в других поселениях. Выпить был не дурак? – так это только на выезде, когда начальство не видело…

Итак, в школу меня не брали, зато моим подружкам, Любе Худолеевой и Любе Катаевой, повезло: им исполнилось по 7 лет.

Я так горько рыдала, что папа уговорил Е.Е. принять меня на учебу «понарошку».

Уже в ту пору я крепко усвоила, что 1-го сентября надо идти в школу с цветами. Одна из сосланных, Ольга Секриеру, нарвала в своем саду-огороде космеи (тогда я, разумеется, не знала названия), а в центр букета вставила какой-то большой желтый цветок. Возможно, это был маленький подсолнух. Мой букет был самым красивым! До сих пор не могу смириться, что в Израиле 1 сентября ученики идут в школу без цветов…

А училась я хорошо, и меня оставили в школе уже без «понарошку».

Все ученики, с 1-го по 4-й класс, занимались в одной классной комнате. То есть я училась вместе со старшей сестрой. Однажды она с другим учениками 4-го класса писала диктант, и написала «ттицы» вместо слова «птицы», а я нашла эту ошибку… Сестра подняла руку, и спросила у учительницы: «Была ошибка, я ее исправила, но нашла ошибку не я. Это считается?» Е.Е. ответила сестре, что хвалит ее за честность, но она засчитает ошибку…
Помнится все до мелочей!

Как только Е.Е. справлялась со всеми нами?! – за что очень ее уважали и чтили в хуторе.

В 4-м классе училась девочка, которую все называли «Галька-кандала». Не знаю, за что она получила такое прозвище, могу только предполагать. Но почему-то обо всем она узнавала первой, и трезвонила новость на весь хутор.

И вот как-то она стала скликать народ, стоя у общественного туалета (в редких дворах были уборные личного пользования). Так что общественный, построенный между кошарами и домами, «навещали» практически все хуторяне.

На деревянной стенке четким каллиграфическим почерком были написаны мелом идиотские стишки, но «из песни слов не выкинешь»:

«Товарищи, друзья!

На доски ср-ть нельзя!

Для этого есть яма,

Держите ж-пу прямо!»

Взрослые практически не спорили, кто написал эти вирши: решили, чуть ли не хором, что это сделала Е.Е.

«Учителя не ходят в туалет!» – это убежденно говорила я и еще несколько учеников, защищая Е.Е.

— А она кушает? – вызывающе спросила Галька-кандала.

— Кушает, — честно призналась я, так как бывала в доме учительницы (ее дочь Лида тоже была первоклашкой).

— Значит, и (—)! – парировала Галька-кандала.

Ночью кто-то стер запись мокрой тряпкой. И данная новость горячо обсуждалась всеми.
«Это сделал муж Е.Е.», — судачили хуторяне.
Запомнившийся стишок все цитировали, но подчиняться его призывам не спешили.

Так я узнала, что учителя – обычные люди, и ничто человеческое им не чуждо…

С Днем Учителя! Все-таки учителя – святые люди, я говорю о настоящих Учителях. Знаю таких!

Космеи… Такие же, как в моем первом букете в честь 1 сентября